Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

"Вахта памяти"

 А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я

Цыпляков Е.И.

Статья из газеты о моем дедушке 

Калинине Иване Алексеевиче

(Репортер В. ЧЕРНОВ Газета «Ленинское Знамя» 8 августа 1975  года №184)

 

        Чем больше отделяют годы ветеранов войны от дня Победы тем меньше становится их самих и тем явственней проступают присущие только им, непохожие на другие, черты какой-то особой печати на лицах. Это - следы нечеловеческого напряжения во время маршей на подступах к переднему краю, это следы атак, в которых чувство страха перед смертью уступает место чувство порыва к победе. Это — следы горечи оставленных городов и торжества их освобождения. Это — следы сознания, что солдат остался живым, и следы скорби, что его товарищ уже никогда не разделит с ним ни горе свое, ни радость, и наконец, это— следы невыносимых мук в санбатах и госпиталях и следы гордости, что муки эти и пролитая кровь были совсем не напрасными. Вот что такое - особая печать на их лицах, выжженная на бессрочную память огнем войны. Представьте все, и вы поймете, почему эти люди чисты душой и добры сердцем, почему они не терпят фальши в других и почему всегда готовы прийти человеку на помощь. Об одном из них я и хочу рассказать.

    За городом Калачом, у самой границы с Волгоградской областью, есть село Красный Флот. Рядом нет ни морей, ни больших рек. Откуда название? Село, тем более старое, огромное, с двумя некогда действовавшими церквами. История его такова.

    Ранее называлось оно Богомоловым и считалось одним из крайних форпостов на границе донского казачества. Во время нашествия Деникинских орд на Москву отряд красной морской пехоты, шестьдесят один человек столкнулся в этом месте с конницей. В неравном бою полегли от шашек шестьдесят матросов, а шестьдесят первого сумели взять живым. Дело было зимой. Матроса раздели к привязали к дереву в Провоторовом лесу. Всю ночь до рассвета он пробыл один на один со своей ненавистью к лютым врагам революции и такой же лютой стужей, а утром богомоловские крестьяне нашли его, но он еще живой но закоченевший, в нагольном полушубке с чужого плеча, босым по снегу нашел в себе силы дойти до крайнего куреня и тут упал. Яков Егорович Калинин, старик-бедняк, сочувст­вующий Советской власти, принял матроса, но помочь ему уже ничем не мог. Через два дня тот умер.

    Сейчас в центре села стоит обелиск над братской могилой моряков, а село в память о них носит название Красный Флот.

    Правнуку Якова Егоровича еще не было полных семнадцати, когда в сорок третьем Старо-Криушанским райвоенкоматом ему была вручена повестка о призыве в армию. Звали правнука Иваном Алексеевичем Калининым. С тех пор по воле войны он так и не вернулся в родное село. Пол года прослужил на Дальнем Востоке, затем вместе с товарищами при­был на пополнение 16-го стрелкового полка, находящегося в то время в резерве командования 1-го Белорусского фронта.

    1 сентября полк походным маршем прибыл на передний край, чтобы во взаимодействии с другими частям и правого крыла 1-го Белорусского фронта выйти на всем протяжении  к реке "Нареву" овладеть плацдармами в районе города Пултуска.

    Ручной пулеметчик Калинин на этом рубеже впервые увидел передний край. За рекой же виднелся город, такой с виду чистенький, весь в садах. Утреннее солнышко грело солдатские спины просекало листву на деревьях, высвечивало дома из красного кирпича. Было тихо. Но обманчива тишина на переднем крае.

— Смотри, Ваня* через бруствер не очень-то поглядывай;

— предупредил необстрелянного пулеметчика командир отделения. Сам он, Николай Рубанов, уже не раз побывал в переделках и многие фронтовые истины знал на зубок.

*— Да я, товарищ сержант, осторожно. Надо же мне к сектору обстрела приглядеться.

С улыбкой Рубанов скосил глаза на молоденького солдата и промолчал. Какой там: «сектор»? Поспал бы лучше парень после бессонной ночи и трехсуточного марша.

    Мина ударила чуть ниже бруствера неподалеку от Калинина, и осколки с визгом брызнули во все стороны. Только по счастливой случайности ни одни из них не задел солдата, но взрывная волна жесткой подушкой ударила в левое ухо, как пушинку сдернула с головы каску. Когда подскочил санитар, он немо мотал головой и растирал по щеке кровь, ручейком стекавшую из уха.

    Потом — пятьдесят дней в санбате. Оттуда отпустили на кануне нового наступления.

    Началось оно 25 октября. Напротив Пултуска (Польша) форсировать реку "Нарев" не удалось, шла глубоко эшелонированная оборона — и тогда полки перебросили вверх по реке километров на пятнадцать напротив. Преодолев водную преграду, 16-й полк захватил первую полосу укреплений, затем вышел на вторую, чтобы ударить на Пултуск с севера. Мимо хутора, прятавшегося в лесу, проходило асфальтовое шоссе, перерезая извилистую и длинную траншею.

    Калинина, вернувшегося в свой взвод, товарищи встретили с радостью, но вместо ручного пулемета теперь вручили автомат.

— Давай, Ванек мсти за свое ухо,— сказал ему Рубанов.     

- Вышло так, что наш взвод оказался левофланговым, примкнувшим к самому шоссе. Ему то и было приказано первому, броском перескочить через шоссе и выбить фашистов из прилегающей к нему траншеи. Задачу взвод выполнил. Гранатами и пулеметным огнем бойцы выбили оттуда фашистов и сами заняли их место как раз напротив хутора с каменным стодолом у опушки. Гитлеровцы дрались за Пултуск ожесточенно. Даже угроза обхода со стороны первые дни не смогла сломить их. 16-й, с боями приближаясь к городу, с северной стороны, с большими потерями выбивал фашистов из каждой траншеи, из каждого окопа.

    Роте, в которой находился Калинин, предстояло уничтожить два дота. Готовясь к атаке, командир роты приказал Калинину выдвинуться по боковой траншее к насыпи, за которой стоял дот, и когда рота пойдет в атаку, забросать его гранатами. К указанному месту Калинин добрался удачно, и не приподнимаясь над насыпью, стал ждать сигнала атаки. Вскоре за его спиной взвилась в небо красная ракета. Калинин весь напрягшись, бросил одну за другой под амбразуру дота две противотанковые гранаты.

    Выстрела Калинин не слышал. Он ощутил только удар по каске. Потом в лицо хлынула кровь. Потом пришло беспамятство. Очнулся в санбате. И уже много позже узнал, что вражеского снайпера ребята прошили автоматной очередью.

***

    Из санбата Калинина увезли в эвакогоспиталь. Ранение от разрывной пули оказалось тяжелым. От смерти спасла каска. Врачи удалили пять осколков, шестой оставили «на память». Нельзя было удалить.

    После госпиталя он попал в запасной полк, а затем взяли на курсы шоферов. Войны уже не было.

Однажды в автополк, в котором служил Калинин, приехал майор.

— Ну, как, рядовой Калинин, пойдешь личным шофером к генерал-лейтенанту Тертышному.

— Пойду.

    Коренастый, среднего роста генерал оказался человеком простым, душевным. Но Калинину всего лишь около года пришлось служить у него, в августе 1946 г. тяжело заболел.

    В 1950 году оставив свои костыли и сразу устроился на работу шофером Липецкого горисполкома. С 1958 го - слесарь по ремонту компрессоров на радиаторном заводе. Но где бы Иван Алексеевич ни был, где бы ни работал о нем всюду только хорошие отзывы: честен, скромен, к делам своим относится с душой, Неоднократно награждался грамотами, занесен в Книгу почета член цехкома и завкома ударник коммунистического труда. В прошлом году ему был вручен Знак победителя социалистического соревнования.

    Не удалось бывшему рядовому войны получить на фронте награды. Лишь спустя 27 лет медаль «За боевые заслуги нашла героя.

 

Репортер В. ЧЕРНОВ

Газета «Ленинское Знамя»

8 августа 1975  года №184